Память жестока - бьёт прошлым по настоящему,
Задыхается сердце от запаха свежей земли,
От сырости чёрной могилы...
Настанет последнее утро, солнце слепящее
Осветит прошедшее, затмит, что впереди...
Нет желаний, нет воли, нет силы...

Ты снова прижал к груди её последнее фото,
И молчишь, в пустоту глядя;
Вспоминаешь, как в тот день она улыбалась...
Невыносимо стучит по вискам монотонная нота...
Ради чего теперь жить, чего ради?
Её фото последнее - всё, что тебе осталось...

Со стуком глухим на пол маска упала,
Ни для трагедий, ни для комедий больше нет сил;
На одного актёра в мире меньше стало...
А может, он и вовсе не играл, а жил?

Надо бы как-то сосредоточиться,
По полочкам всё разложить,
Перевернуть струйку песочную,
Тараканов расставить, распределить.
А то разбегались, хитрые, шустрые,
Перемешались, перепутались между собой;
Расставлю, развешу и может, пойму,
Кто из них свой, кто чужой.

Не, не товарищ нам тамбовский волк -
Какой с товарищества выйдет толк?
Сопрёт барана, украдёт телёнка,
Останешься с котом и только;
А кот он животина ведь такая -
С него ни мяса не возьмёшь, ни молока;
Лишь метит по углам и жрать всё время просит,
Да иногда ещё его поносит.

Нет, не получится, поверьте, толка,
Когда в товарищи себе возьмёте волка.

Табачный дым ноздри щекочет,
Слезит глаза смол едкостью;
Сердце опять чего-то хочет,
Какой-то неведомой редкости.
В зеркало плюнул -
Стекло по стеклу пенкой;
Терзают баян за стенкой...
Паутина седеет в углу...
Навзрыд в окно прореву:
- Эй, пассажиры! Куда вы спешите?
Прошу вас, нет, требую -
Баян за стенкой заткните!
И уходите... прочь уходите...

Ты равнодушен, даже не заметил,
Как потерял всё, что любил когда-то;
Ты одинок, но этого не видишь -
Сам потерялся, потерялся безвозвратно.
Лишь серость, пустота и безысходность,
Твой путь не нужен ни тебе, ни никому;
Уйди сейчас - никто и не заметит,
Как не заметил ты свою последнюю весну.

Драные комнаты, пьяные хари -
Всё это в прошлом,
Растаяло с дымом.
Дряблые складки, запойные дали
Забудь навсегда -
Тебя тоже забыли.

Тоска паутиной опутала,
Мысли вязкие, словно дёготь,
На сердце холодно-муторно;
Не надо, прошу, меня трогать...
Оставьте меня в покое,
Прочь убирайтесь, спасители!
Не хочу больше на волю,
Видел то там, чего вы не видели...

Секретный спецназ, шахматист, дзюдоист,
Психолог и волк-одиночка,
По делу всегда только лишь говорит,
А если что скажет, то точка.
Мужик настоящий, всех учит жизни,
Постит разные крутости в сторис,
Пусть знают все, что круче него
Возможно, только Чак Норрис.

Ты был явно рождён для чего-то большего,
Это ещё не тупик, а продолжение начатого пути;
Оставь прошлому тянущее в прошлое прошлое,
Наверняка ведь есть ещё шанс впереди.

Что оглушительней быть может тишины?
Что может быть красноречивее молчания?
Что беспредельнее быть может пустоты?
Что может быть полнее чем незнание?

Не печалься - скоро всё пройдёт,
Пройдёт, как хмурый день осенний;
И ты пройдёшь, и вечный сон тебя
Накроет своей призрачною сенью....

Ты ж его красотка,
Озорные пальчики,
В лисьих глазках разыгрались
солнечные зайчики!
Ах, лукавка! Ах, чертовка!
Девчонка шаловливая!
Любишь всех и никого...
Страсть неукротимая...
Всё смеёшься и хохочешь
Над влюблённым дурачком,
Но всё ж каждой буйной ночью
Думаешь о нём.

Много лет пройдёт, однажды
снова его встретишь,
Только мимо ты пройдёшь,
даже не заметишь.
Пьяный бомж храпит в кустах
под твоим окном;
Сам забыл, чего он ждёт...
Жизнь прошла, как сон...

Лопоухий щенок лежит в грязи
Под моросящим дождём,
Он не заметил даже,
Что ночь вновь сменилась днём.
Он бы, возможно,
Тихо скулил,
Если б в измученном тельце
Оставалось для этого сил.
Если б его, что так любил
Материнского вкус молока,
Не вырвала из-под неё
Чья-то чужая рука.
Этот снова пришёл с прутом в руке,
Шатаясь на пьяных ногах,
И смеётся холодная злость
На посиневших губах.
Он слышит удар,
но не чувствует боли,
боли уже больше нет;
Он лишь видит, как угасает
серого дня серый свет.
Поднялась и опустилась
кирзовая нога,
И щенок ощутил в пасти
материнского вкус молока…

Помнишь, под этой липой, впервые в любви признались?
Помнишь, под шелест листвы, в первый раз поцеловались?
Помнишь, с тобой, под ливнем, бежали, смеясь, по полю?
Помнишь, как наши судьбы стали одной судьбою?

Взгляд не могу оторвать от сияния твоих глаз,
Всё так же тебя люблю,
как в тот день,
как в тот первый раз.

По берегам кровавых рек
Бродил среди истлевших тел...
Какая же ты мерзость, человек,
И всё же, сколь печален твой удел.

Повяжу на сердце красную нить,
Чтоб не забыть,
Никогда не забыть
Любви, что ещё вчера между нами была.
Под ногами опавшие листья горят;
Равнодушный взгляд,
Никто не виноват.
В осенний туман ты навсегда ушла.

По серому небу безмолвные тучи. Дождь.
Ты не придёшь, ты уже никогда не придёшь,
Того, что было, что прожито, не позабыть...
Дрожащей рукой, памятью цепкой, разбитыми чувствами
Повяжу вокруг рваного сердца красную нить.